Весь следующий день Хоул то укладывался в постель, то вставал. Когда он ложился, Майклу приходилось неустанно носиться вверх и вниз по лестнице. Когда он вставал, Майклу приходилось метаться по комнате, делая всевозможные замеры и укрепляя все углы металлическими скобками.

В промежутках Хоул, горделиво запахнувшись в свою тогу, задавал различные вопросы – в основном Софи:

– Софи, вы закрасили известкой все пометки, которые мы сделали, когда изобрели замок. Может быть, вы напряжетесь и вспомните, где были пометки в комнате Майкла?

– Нет, – отрезала Софи, пришивая семидесятый голубой треугольничек. – Не вспомню.

Хоул скорбно чихнул и удалился. Однако вскоре он появился вновь.

– Софи, скажите, если бы мы все-таки решили приобрести ту лавку, что бы мы там продавали?

Софи вдруг поняла, что сыта шляпками по горло и по гроб жизни.

– Не шляпки, – ответила она. – Мы же покупаем магазин, а не дело.

– Софи, молю, приложите к нашей задаче свой нечеловеческий ум, – попросил Хоул. – Быть может, вам удастся даже подумать, если вы знаете, как это делается. – И он зашагал наверх.

Пять минут спустя он показался снова.

– Скажите, Софи, нет ли у вас каких-либо пожеланий относительно местоположения других входов? Где бы вам хотелось жить?

Софи тут же вспомнила домик миссис Ферфакс.

– Хочу симпатичный домик и чтобы много цветов, – ответила она.

– Понял, – прохрипел Хоул и опять удалился.

В следующий раз он спустился вниз полностью одетым. Правда, одевался он за сегодня уже трижды, так что Софи не придавала этому никакого значения, но тут Хоул набросил на плечи тот же плащ, который надевал Майкл, и превратился в бледного, терзаемого кашлем рыжебородого детину, прижимавшего к носу красный платок. Тут Софи поняла, что Хоул собрался уходить.

– Вы же совсем разболеетесь, – сказала она.

– Вот умру, тогда поплачете, – заявил рыжебородый и вышел за дверь, повернув ручку вниз зеленым.

Примерно час все было тихо. Майкл смог наконец поработать над заклятьем. Софи добралась до восемьдесят четвертого треугольничка. Потом рыжебородый вернулся. Он сбросил бархатный плащ и снова превратился в Хоула, который кашлял еще пуще и жалел себя еще горше, если это было вообще возможно.

– Берем лавку, – сообщил он Майклу. – Там очень практичный сарайчик на заднем дворе и дом по соседству, так что я все разом и взял. Правда, чем расплачиваться, непонятно.

– А как же те деньги, которые вы получите, если найдете принца Джастина? – спросил Майкл.

– Ты забываешь, – прокаркал Хоул, – что главная цель нашей операции – как раз не искать принца Джастина. Мы намерены исчезнуть. – И он зашелся в кашле и отправился в постель, откуда снова принялся сотрясать балки громовым чихом, домогаясь внимания.

Майклу пришлось бросить заклятье и помчаться наверх. Вообще-то наверх могла пойти и Софи, только человек-пес почему-то так и налег ей на ноги. Еще одна странность. Ему не нравилось, когда Софи делала что-то для Хоула. Софи это казалось весьма разумным. Она взялась за восемьдесят пятый треугольничек.

Майкл бодро сбежал вниз и вернулся к заклятью. Он так радовался, что даже подпевал Кальциферовой песенке про кастрюлечку и за работой болтал с черепом прямо как Софи.

– Мы будем жить в Маркет-Чиппинге! – говорил он черепу. – Я смогу видеться с моей Летти каждый день!

– Ты ведь поэтому рассказал Хоулу про лавку? – спросила Софи, вдевая нитку. Пошел уже восемьдесят девятый треугольничек.

– Конечно! – весело ответил Майкл. – Мне про нее рассказала Летти, когда мы пытались выдумать, как нам по-прежнему видеться. Вот я ей и говорю…

Его перебил Хоул, который показался на лестнице, волоча за собой одеяло, как шлейф.

– Вы определенно видите меня в последний раз, – хрипло провозгласил он. – Я забыл сказать, что миссис Пентстеммон хоронят завтра в ее имении под Портхавеном. Мне нужно привести в порядок этот костюм. – Он вытащил из-под одеяла серый с алым костюм и бросил его на колени Софи. – Вы мучитесь не с тем нарядом, – сказал он ей. – Мой любимый – этот, но у меня нет сил его чистить.

– Вам же не обязательно идти на похороны! – встревожился Майкл.

– Страшно даже подумать о том, чтобы манкировать этим мероприятием, – поднял бровь Хоул. – Миссис Пентстеммон сделала из меня могущественного мага. Я просто обязан воздать ей последние почести.

– Но вы же болеете!

– Сам виноват, – вмешалась Софи. – Нечего было вставать и шататься где попало.

Хоул тут же напустил на себя самое отточенное выражение благородного негодования.

– Просто мне вреден морской ветер, – заявил он. – Правда, поместье Пентстеммонов – то еще местечко. Деревья так и клонятся в разные стороны, и на мили окрест решительно негде укрыться.

Софи поняла, что он выпендривается, добиваясь сочувствия. Она фыркнула.

– А Ведьма как же? – спросил Майкл.

Хоул душераздирающе закашлялся.

– Отправлюсь переодетым, – ответил он. – Вероятно, изображу другого покойника. – И снова потащился к лестнице.

– Тогда вам понадобится саван, а не этот наряд, – крикнула ему вслед Софи.

Хоул скрылся, не ответив, и Софи не возражала. Она заполучила наконец заговоренный костюм и не собиралась упускать такую блестящую возможность. Софи вооружилась ножницами и разрезала серый с алым костюм на семь неравных частей. Уж это-то отвадит Хоула от того, чтобы его носить. Затем она принялась вшивать в голубой с серебром костюм последние треугольнички – в основном совсем маленькие, вокруг ворота. Костюм действительно здорово съежился. Софи показалось, что теперь он не налез бы и на пажа миссис Пентстеммон.

– Майкл, – окликнула она. – Ты бы там поживее с заклятьем. Срочно нужно.

– Уже скоро, – заверил ее Майкл.

Полчаса спустя он сверился со списком и объявил, что, наверное, готов. Он подошел к Софи с бутылочкой в руках. На самом донышке бутылочки виднелась щепотка зеленого порошка.

– Вам куда?

– Сюда, – ответила Софи, обрезая последние ниточки. Она отпихнула в сторону спящего человека-пса и аккуратно расстелила крошечный костюмчик на полу. Майкл не менее аккуратно наклонил бутылочку и развеял порошок, стараясь, чтобы попало на каждый дюйм ткани.

Оба стали ждать, заметно нервничая.

Прошло некоторое время. Майкл с облегчением вздохнул. Костюм начал потихонечку расти. Они глядели, как он все растет и растет, пока один его бок не дополз до человека-пса и Софи не пришлось оттянуть ткань в сторону.

Минут через пять Софи и Майкл согласились на том, что теперь костюм стал Хоулу снова впору. Майкл поднял его с пола и тщательно стряхнул излишки порошка в очаг. Кальцифер вспыхнул и заурчал. Человек-пес проснулся и вскочил.

– Осторожно! – сказал Кальцифер. – Сильные были чары.

Софи взяла костюм и на цыпочках заковыляла наверх. Хоул спал, раскинувшись на серых подушках, а вокруг плели сети его паучки. Вид у спящего чародея был благородный и печальный. Софи заковыляла к старому сундуку у окна, чтобы положить на него голубой с серебром костюм, стараясь при этом убедить себя в том, что за последнюю минуту костюм ничуть не вырос.

– Впрочем, если из-за этого Хоул не пойдет на похороны, потеря невелика, – шептала она, глядя за окно.

За опрятным садиком садилось солнце. В саду был высокий черноволосый мужчина, который радостно бросался мячом в племянника Хоула, Нила, который стоял с выражением страдальческого смирения на лице, держа наперевес биту.

– Опять подсматривает, – сказал вдруг Хоул у нее за спиной.

Софи виновато обернулась и обнаружила, что Хоул на самом деле разговаривает в полусне. Похоже, он вообще решил, что еще не кончилось вчера, потому что забормотал:

– Ковы злобы как порушить – это все мое прошлое. Я люблю Уэльс, да только вот он меня не любит. Меган страшно злится на меня, потому что она респектабельна, а я нет, и ей завидно. – Тут он проснулся еще немного и спросил: – Что вы тут делаете?